Главной героиней 2024 года во Франции стала Жизель Пелико. Одному богу известно, сколько смелости и выдержки потребовалось этой женщине, чтобы сделать публичными слушания над бывшим мужем Домиником Пелико. Он годами тайно накачивал ее наркотиками и приглашал других мужчин (72 человека!) насиловать ее. В суде Жизель приходилось — впервые в жизни — смотреть видео этих садистических сцен. Эта история затронула многих. Жизель, возможно, стала первой, кто так бесстрашно — и абсолютно справедливо — решил переложить стыд, неизбежно сопровождающий сексуализированное насилие, с жертвы на преступника. История этой беларуски — жуткая, гнетущая, приводящая в ярость — произошла в благополучном пригороде Минска. И тем не менее во многом она созвучна опыту Жизель.
Мы думаем, что насилие совершается одномоментно, внезапно. Но опасность большинства таких историй в том, что абьюзер (или, как теперь принято говорить, «автор насилия») действует постепенно, крошечными кусочками съедая личность и достоинство, пока от жертвы не останется лишь пустая оболочка. Лишь тень.
«Сейчас я понимаю, что фактически это было рабство»
— Я познакомилась с О., когда мне не было и 20, — говорит женщина в маске. — Приятный, умный, веселый… Неудивительно, что я очаровалась. Типичная подростковая влюбленность. Все происходило так быстро! Спустя месяц он предложил съехаться, а спустя еще четыре я узнала, что беременна. Мы сыграли свадьбу — и тут началась настоящая взрослая жизнь. Конфетно-букетного периода не было: сразу же дети, пеленки и работа.
Муж открыл ИП, которое было связано с тем, что заказы нужно было изготавливать дома и развозить по городу. Весь свой первый декрет я работала на него. Добавьте сюда полную ответственность за домашнее хозяйство и бессонные ночи с грудным ребенком. Только сейчас я понимаю, что фактически это была трудовая эксплуатация. Современное рабство. Но тогда я этого не осознавала. Мне казалось: подумаешь, до четырех ночи работала, до шести утра кормила ребенка, а потом ехала отдавать заказы — что тут такого? Вторая беременность только усложнила ситуацию. После возвращения из роддома у меня не было даже дня на отдых. Приехала из больницы — и сразу за руль, курьером.
При этом собственных денег у меня не было, только оскорбления в огромных количествах: «Ты все делаешь не так! Ничего не умеешь! Худшая хозяйка!» Хотя я и выполняла бо́льшую часть работы, распоряжаться финансами муж мне не позволял. А сам мог пойти с друзьями в клуб, хорошенько отдохнуть, и это было окей.
К детям он не подходил. Если ребенок плакал, кричал — это моя ответственность. Я просила его: «Пожалуйста, хотя бы ночью помоги мне». Нет, он был безучастен. Днем не присесть, ночью не поспать — вот такой у меня был график. Это было ужасно. Кстати, мужа на работу тоже возила я.
Кроме того, я должна была «держать себя в форме». Помню, сквозь недосып и боль я пыталась делать какие-то упражнения дома, качать пресс, когда в комнату ворвался муж: «Музыка не та, ты должна заниматься под другую!» Тогда я получила свой первый удар с ноги в живот. Он обещал, что такого больше никогда не будет. Но потом это повторялось миллиард раз. Я плакала, запершись в ванной, и моих слез никто не видел.
Я поняла, насколько истощена, лишь оказавшись в больнице с менингитом. Там меня кормили, и я могла ночью спать. Пролежала в больнице две недели. Отдохнула. И я очень много плакала: на расстоянии мне стал виден весь ужас моего положения.
В то время мы строили дом за городом, и, честно, я боялась переезжать туда, потому что понимала: рядом не будет соседей, и это развяжет О. руки. Я оказалась права. Он избивал меня все сильнее и сильнее.
«Докажи, что любишь меня»
— Спустя пять лет брака я обнаружила себя в состоянии такой хронической усталости, что уже не могла сопротивляться. Однажды муж предложил мне заняться сексом втроем или вчетвером: мол, это разнообразит нашу семейную жизнь. Глядя на мое ошеломленное лицо, он ответил: «Я пошутил».
Но чем дальше, тем настойчивее становились его разговоры о сексе втроем: «Я хочу», «Ты должна это сделать», «Должна выполнить свой супружеский долг», «Докажи, что любишь меня». Пощечин к тому моменту было так много, что я их уже не помню. По характеру я более мягкая и податливая, я сдалась.
Я поверила в иллюзию, что все будет хорошо: это просто «разнообразит» нашу жизнь.
Однажды мы с О. сидели в машине, он повернулся и сказал: «Я договорился, снял квартиру, нас ждут — поехали». Я пыталась сопротивляться, но это лишь вызывало в нем ярость. По дороге он избил меня в машине. Мы приехали в эту квартиру, нас ждал незнакомый мужчина. Я, заплаканная, сказала: «Нет!» О. улыбнулся незнакомцу: «Понимаешь, это у нее такая ролевая игра, не обращай внимания, ей все нравится, но она делает вид, как будто против». И даже мои крики «Остановитесь, я сейчас вызову милицию!» не сработали. Меня изнасиловали, а муж просто наблюдал за этим. Мне казалось, что я сплю, схожу с ума. Я четко поняла: либо я молча играю в эту игру, либо мне грозит смертельная опасность.
О. не спрашивал моего согласия, просто регистрировался на сайтах и приводил мужчин. За все годы их было около ста человек. И только один из них увидел, что это секс без моего согласия, и ушел. Один из ста!
О. просто нравилось смотреть, как меня насилуют. Иногда он уходил в другую комнату и говорил: «Делайте с ней что хотите».
А после этих актов он закатывал сцены ревности: «Ты уделила ему больше внимания, чем мне!» В какой-то момент муж начал выбирать мне уродливых партнеров: очень толстых, со специфическими изъянами во внешности.
Я пыталась бороться, мы постоянно ссорились. Насилие стало привычным в нашем доме. Причиной могла стать любая мелочь, немытая кружка. Однажды он кинул мне в голову пульт, расшибив бровь так, что хлынула кровь, и я поехала в больницу. Врачи спрашивали, откуда травма. «Ударилась», — отвечала я. Сейчас жалею, что не призналась медикам, что это муж меня избил.
Когда я забеременела в третий раз, будучи на восьмом месяце, узнала, что у мужа есть любовницы. Мне было очень больно. Он даже бровью не повел: «Пока ты беременна, ты не можешь удовлетворять мои потребности. Значит, у меня нет другого выбора, кроме как завести любовниц. И не лезь не в свое дело». Я родила нашего третьего ребенка и все равно оставалась в этих больных отношениях. Дело дошло до того, что при любом движении мужа я сжималась в комок, пыталась закрыть руками голову, автоматически ожидая удара.
«Абьюзеры чувствуют себя безнаказанными, а жертвы — незащищенными»
— Кульминацией стал один летний день, когда я не могла так быстро, как того требовал муж, найти его джинсы. Он избивал меня руками и ногами. «Ах, не можешь найти джинсы, я тебя сейчас зарублю!» Муж вернулся в комнату с топором и замахнулся — топор остановился в полуметре от моей шеи. Тогда я впервые вызвала милицию из-за домашнего насилия. О. дали штраф и провели беседу. Он пообещал больше не избивать меня. Этого хватило на неделю.
В другой раз я опоздала домой на полтора часа — и была избита. О. установил режим полного контроля: где я, с кем, не дай бог на минуту опоздаю. Муж сказал: «Стань на колени, руки за спину», — и ударил по голове. Я снова вызвала милицию. В тот раз его забрали в изолятор на три дня и выписали предписание: две недели он не имел права приближаться к дому. Но он плевал на это!
Однажды пришла бумага: на мужа заводят уголовное дело. Как же он орал на меня после этого! «Смотри, что ты наделала! Ты виновата!» Я боялась, что из-за уголовного дела у меня отнимут детей, поставят в СОП, лишат родительских прав или, если супруга посадят, мы лишимся средств к существованию. К тому моменту мы жили за его счет. Я пошла в милицию и отозвала заявление.
В какой-то момент супруг начал говорить, что хочет, чтобы я занялась сексом с животными. «Я шучу», — улыбался он, а у меня что-то дрожало под ложечкой. Что самое страшное, мне никто не верил. «Ваш сын заставляет меня спать с другими мужчинами», — говорила я свекрови, а она лишь называла меня лгуньей. Мы ведь хорошая, образцовая, благополучная семья, не пьяницы, не наркоманы…
«Любишь меня — сделай это», — повторял О. Я боролась очень долго. «Собирай вещи и уходи оттуда. Это уже опасно», — говорил знакомый. Но я почему-то все еще искала подтверждение того, что это ненормально. После очередной ссоры, когда О. избил меня руками и ногами, тянул за волосы через весь зал и в итоге я пролежала в больнице две недели, я подала на развод.
О. сказал, что убьет меня, если я разведусь. И я забрала заявление. Мы продолжали жить вместе. Мне не оставили выбора.
Только после того, как в один день муж кинул в меня булыжник и сказал: «Вечером я приду с работы и буду тебя убивать», — я сложила вещи в машину и забрала детей. Летняя одежда, зимняя, обувь, одеяла, подушки, компьютер, велосипед… Даже не знаю, как это поместилось в мою маленькую машину. Все остальное я оставила, развернулась и ушла. Оставила дом и работу, уехала в никуда. Развелась.
Теперь приходится жить с мамой в небольшом провинциальном городе, в двухкомнатной квартире, и это сложно. С работой здесь проблемы. После развода прошло два года, но разделить имущество не получилось. Моих заработков не хватает на то, чтобы содержать троих детей. Да, я почувствовала свободу, но, честно говоря, думаю вернуться в Минск, к бывшему мужу. Другой финансовой альтернативы у меня просто нет. Чем это закончится, я не знаю…
Я захотела рассказать свою историю, чтобы предостеречь других женщин. Когда-то бывший муж был для меня лучшим человеком на свете… Ваш партнер может казаться добрым и умным, а внутри будет скрываться такая извращенная тьма, которая приведет к трагедии. И для этого необязательно ехать в Дубай и участвовать в вечеринках, которые сейчас все обсуждают. Сексуальное насилие происходит в нормальных, хороших, образованных семьях — и почему-то считается постыдным для жертвы. Нет, так быть не должно! Я хочу обратить внимание на эту проблему, когда нет защиты ни с какой стороны. Сексуального насилия очень много, в милиции столы просто завалены такими делами. Абьюзеры чувствуют себя безнаказанными, а жертвы — незащищенными. Поэтому, пожалуйста, если с вами происходит нечто подобное, не молчите и не терпите. Говорите об этом публично.
Если вы находитесь в ситуации домашнего насилия, в том числе сексуализированного, пожалуйста, позвоните по номеру 102 или на круглосуточную горячую линию по телефонам +375 (29) 101−73−73 и +375 (29) 367−32−32. Кроме того, практически в каждом территориальном центре социального обслуживания населения (всего в Беларуси их 148, найдите ближайший к вам) есть «кризисные комнаты». Там можно бесплатно остановиться до 10 дней (в особых случаях дольше), получить помощь юристов и психологов. Еще в Беларуси действуют 5 шелтеров, то есть приютов, в системе «SOS-Детские деревни» — для женщин с детьми, пострадавших от насилия либо попавших в трудную жизненную ситуацию. Например, «Счастливый малыш» в Минске (+375 (29) 797−00−57), социальный центр матери и ребенка им. Г. Гмайнера в Боровлянах (+375 (17) 511−32−12), «SOS-Детская деревня» в Марьиной Горке (+375 (44) 559−75−18). Жить в приюте в зависимости от обстоятельств можно в течение полугода-года — это совершенно бесплатно. Как и комплексное сопровождение, помощь психолога и юриста.